И было нас двенадцать,
Шагали мы за ним,
Он был бессмертный, тварь,
Отцом своим храним.

Он был для нас Учитель,
Мы овцы для него и я,
Его губитель,
Боготворил его.

Мы дюжиной неровной
Шагали по степям,
Ему мы помогали
Разрушить старый храм.

Храм мощной древней Веры
В героев и богов
В начале новой эры,
В заре её годов.

И пусть его я предал
И что же из того?
Отец в обиду не дал
И спас тогда его.

А я вешу, качаясь,
Как древо на ветру,
Ногами задевая
Опавшую листву.

– Двенадцать легионов
Готов на нас с войной
Прислать тебе на помощь
Отец небесный твой?

– Пускай отец увидит,
Как сын его умрёт,
Хоть сотню легионов
С войной на нас пришлёт.

– Своим мы легионом
Легко их разобьём
И каждого их война
Перед тобой убьём.

– Сказали как то мудрые,
Что каждому своё,
Так что своими рёбрами
Лови моё копьё!

И острый наконечник
Вонзился в тело мне,
И крик предсмертный мой
Разнёсся в тишине.

– Грехи их забираю,
За всё я их простил, –
И, в муках умирая,
Я веки опустил.

– Не стоит зарекаться,
Как запоёт петух,
Не упусти возможность
И сосчитай до двух!

Что тем сказал Учитель
Не понял я тогда,
Но фразу эту странную
Запомнил навсегда.

Я струсил и отрёкся,
Спасая жизнь свою,
Тем самым отказавшись
С ним рядом быть в раю.

Как Дюжина распалась,
Я в Риме был, бежал,
И у ворот, при выходе
Его вдруг повстречал.

И мысли его понял,
Вернулся, был убит,
Я на Кресте Достойном
Вниз головой прибит.

Я рая не достоин,
Но Он меня простил
И, повстречав на небе,
Мне два ключа вручил.

Да я разбойник и бунтарь,
Но я остался жив,
Его ж распяли на кресте,
Конечности прибив.

На том кресте,
Что чрез века его украсит храм,
Вокруг кричали:
– Божий сын, спаси же себя сам!

Пилат хотел ему помочь,
Не получилось – жаль,
Быть может спас меня тогда,
Он – Иудейский царь.

Его не спас, но мне помог,
Освободился я,
О, если б знал, что будут впредь
Все проклинать меня.

Тебе, народ Давида,
Спасибо говорю,
И вас, первосвященники,
За всё благодарю.

Тебя я всё же обыграл,
О, Всемогущий Рим,
Но два товарища моих
Распяты вместе с ним.